Петр Петров - Борель. Золото [сборник]
С юга, подгоняемая теплым ветром, стремительно шла весна. В этот день, день Первого мая, люди рудника бросили отчаянный вызов стихии. Очереди сменялись около насосов, очереди боевыми пластунскими командами бросались в схватку с верхней и подземной водой. И только с наступлением ночи, когда, к безотчетному удивлению механиков, была поднята камера и насосы начали правильно извергать наверх воду, над рудником взлетела многоголосая песня молодежи.
Впереди по поселку шагал шахтерский цех, за ним комсомол, за комсомолом — старатели и колхозники. В обуви людей жвыкала губительная весенняя вода, по спецовкам ползла грязь.
5
Граниты и сиениты в почве оказывали упорное сопротивление, пожирая коронки. Вандаловская применила победиты, но эти истирающие материалы пригодились только для второго станка, попавшего на полуразрушенную породу.
Первые две недели мая станки вырабатывали не больше одного погонного метра на буро-смену. Около свежих шурфов появились еще две доски. На одной из них белой краской означалось расписание времени для спуска и подъема буров, насадки и выемки труб, перестановки буровых вышек. На второй — записывались аварии, простои нефтяных двигателей и буровых команд. Здесь же записывались прогулы и достижения.
Остановки нефтяных двигателей поглощали время больше прочих аварий. Дирекцией был отдан приказ о сокращении электросилового баланса для освещения поселка. К концу третьей недели от электростанции до новых буровых скважин ровной фалангой выстроились столбы с электропроводами.
Скважины углубились на десять метров, когда Вандаловская распорядилась переменить коронки. Выяснилось, что скважины опять были искривлены.
— Надолго остановили работу? — спросил подъехавший на машине Гурьян.
— На неделю, а может быть, и больше.
— Почему?
— Нужно прочистить скважины и перевести станки на дробовую зарядку. Посмотрите, сколько шлама.
Вид у Татьяны Александровны был усталый. На лице появились чуть заметные морщинки. Она после купания в ложбине говорила в нос.
— Через кого идут наши заявки на коронки и дробь? — Гурьян пытливо заглянул в ее усталые глаза. — Через техбюро?
— Кажется, да…
— Надо послать туда своего представителя. — Он нахмурился. — Садитесь, вы упадете.
…В начале июня станки перевели на электроэнергию, победиты заменили дробью и алмазами. Первая неделя работы дала по три погонных метра на буро-смену, аварии уменьшились. Колонковые трубы, коронки и штанги были успешно переброшены с соседнего рудника, к станкам поставили третьи смены.
Вандаловская на ходу инструктировала буровых мастеров и мотористов, проводила на работе по шестнадцать часов. Скважины шли ровно, первый станок неожиданно попал на мягкую почву, и на двадцатом метре обнаружили золото. Но залегание золотоносной жилы не обещало широкого размаха.
Разведчики нехотя приготовлялись к работам. После ряда неудач трудно разминались плечи. Мастера и монтеры с сонными лицами бродили вокруг станков. Теплый ветер шуршал ветошью и молодой зеленью. В мутных, еще не вскрывшихся лужах переливались темной рябью мелкие волны, слышались запоздалые влюбленные крики диких селезней.
Сквозь голубой сумрак утра рабочие смотрели на дорогу, пересекавшую долину; по ней медленно поднимался человек, опираясь на посох. Ветер затейливо трепал лохмотья одежды прохожего и шатал его, как одинокий куст среди степи. По сгорбленной фигуре было видно, что это старик. Не доходя до рабочих, он остановился и присел. Кругом шумели сопки. Прохожий, опираясь рукой на воткнутый в землю посох, повертывал голову на взгорья. Видимо, он пытался припомнить местность. Вдали у налобий гор вздымались крышами постройки, а над ними распускал хвосты желтоватый дым.
«Там раньше заслоняли небо ветвистые вершины кедрачей, а о зубцы скал обламывали рога линяющие олени», — может быть, так, а может быть, по-иному думал путник, сжимая погасшие глаза.
Он долго поднимался, заслышав людскую речь. И морща бородатое лицо от знойного солнца, засеменил к разведчикам. На зазеленелом взлобке старик остановился и, открыв рот, поднял над глазами ладонь.
К первому станку, шурша шинами, подкатил автомобиль, из которого вышли директор и Вандаловская.
Рабочие собрались в кружок. Некоторые взялись за инструменты.
— Ну, как, не веселит? — спросила Вандаловская у одного из руководителей буровой команды.
— Все так же — скупо.
— Будем пробовать вправо — возможны кустования.
— Навряд, — безнадежно отозвался голос бурильщика.
Гурьян заметил старика и быстро поднял голову. Стремительно падающие солнечные лучи мешали разглядеть оборванца.
— Кто это? — спросила Вандаловская.
— Кажется… — директор подошел к старику, не сводя с прохожего загоревшихся глаз.
— Митрофан! — засмеялся он, раскинув руки. — Притопал-таки. Почему же пехтурой? Э, чудак! На станцию ходят наши машины. Сказал бы ребятам, что ко мне, и не ломал бы кости…
Митрофан виновато закланялся, голова его тряслась.
— Пришел посмотреть твою работу и — подохнуть. — Гурьян нахмурил брови, взял старика под руку.
— Одежонку-то спустил, не утерпел.
— Уклинил в тот же вечер… Каюсь… Запоздал к тебе, а тут гулеваны подвернулись. — Митрофан осмотрел станок и машину, а затем поднял глаза на рабочих. — Копаете зря, — сказал он, присаживаясь на подножку автомобиля.
— Почему? — заинтересовалась Вандаловская.
— Плохое тут золотишко, грошовое. — Он опять взялся за трубку, но один из рабочих открыл серебряный портсигар.
— Вот закури, дедок… Папиросы «Кузбасс», — кур хорош, а шлеп еще хуже.
Митрофан чихнул и смял папиросу в трубке. Он выдохнул дым и сурово глянул на Гурьяна.
— Около Гнилого ручья пробовал?
— Нет.
— Оплошку дал. Там без осечки найдешь.
Рабочие переглянулись и заулыбались. В этом старик усмотрел недоверие к своим словам и дернул плечами.
— Дай-ка мне кайлу и лопатку.
— Да мы рабочих дадим, — Гурьян открыл дверцу кабинки автомашины. — Лезь-ка туда.
— Ого-то, — изумился старик. — Не сиживал я в таких телегах. Чудеса в болоте.
— У нас еще не такие есть. Я тебе покажу сегодня все. Может быть, отдохнешь, тогда поедем? — спохватился Гурьян.
— Надо дело кончить, — запротестовал Митрофан и, виновато глянув на Вандаловскую, добавил: — Должок заплатить я приехал и косточки к покою прибрать. Будет, нашлялся. На восьмой десяток шесть лет живу.
